Пепел Бикини (Художник В. Трубкович) - Страница 21

— Выбирай сети, живо! — заорал он.

Работали все, даже радист и капитан, молча и торопливо. Никто больше ни о чем не спрашивал. Было ясно; случилось такое, чему они не должны были быть свидетелями. Нужно уходить отсюда и как можно скорее.

Около семи часов, когда восток уже окрасился мягкими красками ясного погожего утра, кто-то крикнул:

— Что такое? Смотрите!

Серая туманная пелена обволакивала небо с запада. Она медленно распространялась навстречу восходящему солнцу, размывала и поглощала четкую линию горизонта, плотной завесой вставала между глазами и изумрудным небом. Но это был не туман. Прошло несколько минут, и на палубу, на сети, на руки и плечи стала оседать мельчайшая беловатая пыль. Она беззвучно падала сверху и покрывала корабль, клубилась в ленивой теплой воде океана вокруг шхуны. Ее становилось все больше и больше, и вот уже не стало видно ничего, кроме массы медленно падавшего порошка, похожего на рисовую пудру. И порошок этот был горячий!

— Небо горит! — суеверно прошептал сэндо. — Пепел горящего неба! Они подожгли небо, и его пепел сыплется на нас! Пепел горящего неба! Скорее! Скорее! — перешел на крик сэндо.

Рыбаки, чихая и кашляя, размазывая белый порошок по потным лицам и отхаркивая его из легких, с удвоенным рвением принялись за работу. Через два часа сети были подняты. «Счастливый Дракон», неся на палубе полуметровый слой «небесного пепла», полным ходом пошел на север. И из рулевой рубки лишь с трудом можно было различить бушприт, зарывающийся в непроницаемую мглу.

Нарикава-сан недоволен

«Счастливый Дракон» вернулся в порт четырнадцатого марта. Опытный взгляд Нарикава, всегда самолично выходившего встречать свои шхуны, сразу определил: дело плохо. Шхуна с хорошим уловом не может иметь такую мелкую осадку. Опасения его подтвердились, когда стало возможно различить лица рыбаков: они были угрюмы и не выражали должной радости по случаю благополучного возвращения. Было в этих лицах и еще что-то, странное и необычное, но что именно — Нарикава никак не мог определить.

Через четверть часа шхуна пришвартовалась к пирсу, и команда устремилась на берег. Послышались радостные восклицания, расспросы, смех и шутки. Нарикава вздохнул и неторопливо пошел к борту. Сэндо Тотими и капитан Одабэ помогли ему взойти на палубу.

Капитанская каюта на стотонной шхуне — далеко не лучшее помещение для деловой беседы. Узкая дверь из рулевой рубки ведет в душную прямоугольную каморку с крохотным иллюминатором в дальней стене. Света от иллюминатора мало — снаружи его загораживает выхлопная труба дизеля. Слева расположены одна над другой две койки-ящики для капитана и сэндо, справа — ящик, похожий на шкафчик, служащий одновременно и столом. На нем в беспорядке разбросаны карты, старые газеты, документы. Проход между койками и шкафчиком доступен только не очень полному человеку. Но Нарикава был слишком раздосадован и обеспокоен новой неудачей. К тому же в свое время он сам был капитаном, и каюта на «Счастливом Драконе» была ему не в диковинку. Поэтому он решительно втиснулся в проход и грузно опустился на койку. Одабэ и Тотими расположились на столе-ящике напротив. С минуту хозяин молча глядел на них.

— Ну? — спросил он наконец. — Чем порадуете? Капитан понурил голову. Сэндо смущенно пригладил жесткие волосы ладонью, обмотанной грязным бинтом, и сокрушенно вздохнул.

— Должен с большим сожалением сообщить, — начал он, — что…

— Постойте-ка, — перебил вдруг Нарикава, нагибаясь вперед и всматриваясь в их лица. — Что это вы так почернели? Загар, не загар… Никогда не думал, что человек может так загореть.

Капитан и сэндо переглянулись и пожали плечами.

— Не знаю, — пробормотал капитан. — Мы все почернели, вся команда. Загар, разумеется, Нарикава-сан. Ведь мы ходили далеко на юг, за Маршальские острова.

— Нет, это не загар, — сказал Нарикава. — А что у тебя с руками, Тотими-сан?

— Нарывы, — неохотно отозвался тот. — У многих высыпали гнойники… почти у всех. Под ногтями, в ушах, в волосах. Замучились совсем. Думали, уж не бери-бери ли это…

— Может, бери-бери, а может, и нет, — сказал Нарикава, нахмурившись. — Видел я уже такое бери-бери, когда в позапрошлом году ездил в Нагасаки. Не гэнбакусё ли это — заболевание от атомной бомбы? Только откуда оно могло взяться у вас?

— Какая там еще атомная болезнь! — досадливо махнул рукой сэндо. — Поедим свежего лука — и всю дрянь как рукой снимет. Это все пустяки. Вот нам придется огорчить вас, Нарикава-сан.

— Говорите.

— Нам удалось взять всего-навсего девять тонн тунца.

Нарикава резко откинулся назад, сильно стукнувшись головой о край верхней койки. Впрочем, боли он не почувствовал.

— Всего девять тонн? Вшестеро меньше обычного? Да что это с вами?

— Всего девять тонн. И это еще не все… — Сэндо прямо, с мужеством отчаяния взглянул хозяину в глаза. — Мы потеряли половину наших сетей.

Несколько минут прошло в тягостном молчании. Нарикава думал. Затем спокойно сказал:

— Ну что ж, бывало и хуже. Только… Это все, что вы хотели рассказать мне?

Капитан встрепенулся и вопросительно посмотрел на сэндо. Тот неохотно пробормотал:

— Собственно, это все… Насчет рыбы, конечно. Но нам еще пришлось видеть в океане странные вещи. Странные и страшные. Я все время молюсь…

— Погоди! — сердито остановил его хозяин. — Твои страхи и молитвы нужны мне… как тухлая камбала… Говорите, Одабэ-сан. Коротко, не размазывая.